eBook
Available on Compatible NOOK devices, the free NOOK App and in My Digital Library.
Related collections and offers
Overview
Крістін Наталь живе у Сполучених Штатах Америки. Багато років вона працювала вихователькою у вальдорфському дитячому садку. За цей час вона склала чимало чарівних казок, а зараз записує їх та видає книжки. Намалювати ілюстрації до цих казок пані Крістін запросила художницю та вальдорфську вчительку з Києва Наталію Єщенко. Ця книжка – одна з чотирьох книжок Крістін Наталь та Наталії Єщенко у серії «Чарівні казки».
Вражаюча книга. Перше, що в ній захоплює і приваблює, - чарівні акварельні ілюстрації: повітряно-легкі, тендітно-ніжні і весняно-яскраві. У них чудово відчувається весняне пробудження природи. А самі казки також вражають добротою і щирістю. У книжці чотири казки: "Нерозумні зайчатка" (казка про маленьких неслухняних зайченят, які без дозволу мами-зайчихи вийшли на прогулянку з нори тоді, коли поблизу були собаки), "Мело під зеленим деревом та старий заєць" (казка про вдячність), "Втрачена царівна" (казка про загублену дитину та її долю), "Царевич Сонячне Сяйво та Царівна Місячний Промінь" (казка про те, що справжнє кохання спроможне пройти будь-які випробування). Книга добра, мрійлива, захоплива і, водночас, заколисуюча. Ми читали по одній казці перед сном, і хоча доня дуже переймалася пригодами героїв казок, наприкінці кожної казки мрійливо посміхалася і замислювалася. Ідеальні казки "на добраніч".
Product Details
| ISBN-13: | 9786177314614 |
|---|---|
| Publisher: | ????? |
| Publication date: | 12/30/2020 |
| Sold by: | De Marque |
| Format: | eBook |
| Pages: | 36 |
| File size: | 1 MB |
| Language: | Ukrainian |
About the Author
В качестве военного корреспондента участвовал в русско-японской войне 1904-05 гг. Издал книгу очерков «В действующей армии» (1904, 1907). Свой первый роман «Малюта Скуратов» опубликовал в 1891 году. Всего таких романов он написал несколько десятков («Аракчеев», «Дочь Великого Петра», «Генералиссимус Суворов», «Ермак Тимофеевич» и др.). Историческими их можно назвать с большой натяжкой, условно - из-за имен героев и исторических дат. Как историк, Гейнце всегда прибегал к компиляции, как романист - наводнял свои романы безудержным вымыслом,не имеющим ничего общего с исторической правдой, как художник был ничто (по собственному признанию). Но у непритязательных читателей его книги пользовались успехом. Гейнце писал не только исторические, но и уголовно-бытовые романы и повести («В тине адвокатуры», «Женский яд», «В царстве привидений» и пр.). Все они неоднократно переиздавались. Написал он и несколько пьес, вызвавших дружные нападки критики и имевших успех у зрителя. Большинство критиков недоумевали, за что же любят произведения Гейнце, рассматривали его творчество как «умственную пищу для неискушенного читателя», вероятно, недооценивая масштабы возросшего с уровнем грамотности спроса на легкое чтение.
Умер 24.5(6.6).1913 г. в Киеве, похоронен в Петербурге.
Read an Excerpt
Владимир Николаевич Бежецкий проснулся, против своего обыкновения, очень рано и притом в самом мрачном расположении духа. Быстро вскочив с постели, он накинул свой шелковый китайский халат и вышел в кабинет, роскошно отделанный в восточном вкусе.
Подошедши к одному из окон, он даже раздвинул тяжелые занавески. Так, показалось ему, мало давали света громадные окна кабинета, выходившие на одну из лучших улиц Петербурга. Раннее серое декабрьское утро на самом деле не приветливо и мрачно смотрелось в комнату и тускло освещало огромный письменный стол, заваленный массою книг, бумаг и тетрадей, большой турецкий диван, покрытый шалями, и всю остальную, манящую к покою, к кайфу обстановку кабинета.
Владимир Николаевич стал медленно ходить взад и вперед, напевая сквозь зубы какой-то грустный мотив, что служило несомненным признаком его крайней озабоченности и было, надо сказать, редким явлением, так как Бежецкий любил напевать большей частью из опереток, да и самую жизнь считал одним сплошным опереточным мотивом.
Он был в полном смысле bonvivant, прожигатель жизни, выбравший себе для нее девизом: день и ночь, сутки прочь! Несмотря на стукнувшие ему уже сорок лет, Владимир Николаевич был молод душою, ежеминутно увлекался и чувствовал себя положительно не по себе, если не был в данную минуту кем-либо очарован. Впрочем, и по наружности он казался моложе своих лет, время - этот, по выражению поэта, злой хищник, - несмотря на бурно проведенную юность и на постоянное настоящее прожигание жизни, как бы жалело, положить свою печать на это красивое, выразительное лицо, украсить сединою эти черные, шелковистые кудри и выхоленные усы и баки и заставить потускнеть эти большие блестящие глаза.
Владимир Николаевич был красавец мужчина в полном смысле этого слова. Высокий, стройный, изящный, всегда веселый, обладающий неисчерпаемым остроумием, он умел нравится всем, особенно женщинам и был их кумиром. Меняя свои привязанности, как перчатки, он этим не уменьшал, а напротив, увеличивал число своих поклонниц.
Занимая видное положение председателя "общества поощрения искусств", всегда окруженный артистками и жаждущими во что бы то ни стало ими сделаться, он катался, что называется, как сыр в масле.
С этой стороны он был совершенно доволен своею должностью, оплачиваемой к тому же весьма солидным содержанием, но, увы, была и другая сторона медали - это лежавшая на Владимире Николаевиче хозяйственная часть.
Тут всегда выходили "недоразумения". На общественных деньгах не было особой отметки, и Бежецкий как-то невольно смешивал их со своими и при ежегодных составлении отчета и поверке кассы был в затруднении.
Никогда, однако, это затруднение не достигало такой непреодолимости, как в этот раз.
Этим и объясняется мрачное настроение Владимира Николаевича в описываемое нами утро.
Бежецкий все продолжал ходить из угла в угол. Он даже не заметил, как в кабинет вошел его лакей Аким, угрюмый старик с красным носом, красноречиво говорившим о неустанном поклонении его владельца богу Бахусу, и остановился у притолоки двери, противоположной той, которая вела в спальню.
Аким своими воспаленными хитрыми, вечно слезящимися глазами молча следил за расхаживавшим по кабинету барином, и тонкая усмешка, изредка появлявшаяся на его губах, ясно доказывала, что он хорошо знает причину дурного расположения духа своего хозяина.
Наконец Аким тихо кашлянул.
Владимир Николаевич вздрогнул, остановился, обернулся в его сторону, несколько секунд посмотрел на него вопросительно и затем снова стал продолжать свою прогулку.
- Так как же таперича прикажете? - медленно начал тот. - Нешто к жиду сходить?.. Я намеднись был у него, чай пил, билетец в театр ему дал и с женой и с дочерью. Может, уговорю. Я уж ему и то тогды-то закинул. Знал, что понадобится, пошлете. Барин, мол, в скорости после тетушки большими деньгами наследует, потому тетушка Богу душу отдала.
Бежецкий остановился и удивленно посмотрел на Акима.
- Чего вы смотрите, это я для шику сказал. Уваженья больше. Не пронюхает, что неправда - сойдет! - серьезно заметил старик.
Владимир Николаевич нервно расхохотался.
- А может таперича оно и подействует, денег-то и даст. Так прикажете сходить? - невозмутимо продолжал Аким.
- Ну, ступай, только не назюзюкайся, - заметил Бежецкий, все еще смеясь и опускаясь на диван.
- Вот вы всегда так-то! Эх, барин!.. Обидеть завсегда норовите, а я ведь все для вас же лажу. Вас жалеючи, - обиделся тот. ...